Августейшая Сисси, португальский остров Мадейра, украинцы, трудовая эмиграция и чудесное спасение распятия — все это причудливо перемешалось в рассказе Ивана Карасева.
Мир создал Бог, а вот цивилизовал его, как известно Голливуд и иже с ним. И нынче по степени знаний свежих шедевров этой фабрики звёзд и фильмов (и ещё нескольких кинопроизводств, выживших в условиях «жесточайшей» конкуренции) могут судить о культурном уровне человека. Некоторых исторических персонажей знают исключительно благодаря неустанным трудам работников камеры и юпитера в жарком пригороде Лос-Анджелеса. А когда-то (вы не поверите!) даже в маленькой Австрии снимали картины, производившие фурор во всех цивилизованных (читай, европейско-демократических) странах. Так в один прекрасный день весь этот самый мир узнал о существовании австрийской императрицы Елизаветы. Зисси, более знакомая – отдельное спасибо малограмотной англоязычной публике – как Сисси, нынче всем очень известна (гордись Австрия!) благодаря знаменитому фильму (и 27 другим!) очень любила путешествовать, передвигаться, короче не сидеть на одном месте. И одной из самых любимых её точек на карте мира была Мадейра. Хотя в первый раз она её посетила для лечения, а следующего (и последнего) пришлось ждать жутко скучающим без неё мадейранцам больше тридцати лет – надо понимать, что в то время путь из Вены до затерянного в Атлантическом океане острова составлял не несколько часов как сейчас. К тому же поездка на Мадейру потребовала от молодой ещё женщины немалого мужества, ведь в Австрийской империи тоже имелось немало курортов, однако после лёгочной инфекции супруга действующего императора уезжает в буквальном смысле слова за тридевять земель. Да не кроется ли тут какая-нибудь страшная тайна? Конечно, нашлись злые языки, которые стали распространять подлые слухи, что причиной такого отдаления от Родины являлось банальное венерическое заболевание. Но лично я сомневаюсь в том, что на отсталой, деревенской Мадейре, где в то время и имелось-то всего несколько приличных отелей, могли лечить такие сложные по тем временам заболевания. Так что поверим официальной версии, тем более, что вернулась с Мадейры Сисси окрепшей, здоровой, и её второе посещение ни с какими дурными болезнями никто не связывал. Съездила бы и в третий раз, наверное, да трагическая гибель помешала.
Теперь о главном, то есть о нас. Мы (это такая семья из мамы, папы и двоих подрастающих компьютеро-зависимых детей) тоже, как Сисси, очень любим путешествовать, но, почему-то почти все вояжи заканчиваются на Мадейре. Поедешь в Вену, а в итоге окажешься в Фуншале, двинешь стопы свои в пивно-марихуанный Амстердам, а пробуждаешься в славном городе Машику. Так сложилось исторически, и бороться с этим бесполезно, такая карма. Но, как неожиданно выяснилось, наши пути неисповедимо пересеклись с путями Сисси. Однако это долгая история, поэтому начну издалека.
После примерно недели первого пребывания на Мадейре (масса впечатлений, в основном приятных, много любопытных картинок, как природного свойства, так и связанных с деятельностью человека) оказались мы как-то на практически пустой автобусной остановке на окраине Фуншала — главного города этого португальского острова. Широкая проезжая улица, людей почти нет, одни машины туда-сюда шныряют. Ждём автобус в центр, до остановки каким-то образом добрели километра два-три от нашей врубленной прямо в береговую скалу гостиницы, но на большее сил не хватило – младшие дети ещё в буквальном смысле слова под стол пешком ходили. Погода хорошая: солнышко выглянуло наконец из-за облаков, и высокие горные вершины не грозят нам тяжёлыми дождевыми тучами. Стоим, болтаем о чём-то, такая неоднородная группа из двух взрослых, двух подростков и двух совсем мелких пешеходов. Нас всегда видно и слышно издалека. И тут к нам поворачивается мужичок самого обычного общеевропейского типажа (такого можно встретить и в шотландских горах, и в оренбургских степях) да обращается к нам на чистом русском языке: «Извините, вы из России?»
Удивились, мы же не в Анталью приехали — заранее знали, что немногие из наших туристов добираются до уединённого острова в Атлантическом океане. Оказалось, не русский – украинец. И не турист, сумел получить рабочую визу и устроился на стройке. А ещё несколькими днями раньше нашу привычно шумно завтракающую компанию быстро заметила официантка из гостиничного ресторана – учительница из Киева, её и дочь перетащил на Мадейру муж-электрик с дипломом полтавского техникума. «Ага, — сообразили взрослые вкупе с подростками, — значит, это такой социальный феномен – украинцы в Португалии». Действительно, наш случайный собеседник подтвердил – выходцев из Незалежной в данной стране хватает. Он был явно очень доволен возможностью пообщаться с бывшими соотечественниками, словоохотлив, без устали что-то рассказывал, пока не подошёл автобус и, уже прощаясь с нами, осуществлявшими довольно непростой процесс посадки в транспортное средство с двумя оголтелыми карапузами, почти прокричал, пытаясь переорать шум улицы: «А русские и украинцы всегда дружили, это правительства и политики ссорятся, а люди всегда будут дружить!» Мы вежливо кивнули в знак согласия и помахали ему руками из салона, но я про себя хмыкнул: «Ну это ты такой, а пипл-то всегда хавает то, чем его кормят!» — дело было во время первого газового российско-украинского кризиса, спровоцированного, если верить Википедии, тогдашним оранжевым Президентом.
А украинцев с тех пор мы встречаем довольно часто на Мадейре. Оказывается, до финансового кризиса 2008 года, от которого Португалия до сих пор оправиться не может, эта маленькая пиринейская страна была одним из главных мест притяжения украинских гастарбайтеров. Португальцы сами не очень любят работать, любимое словечко здесь: «amanha» (аманья) — завтра, а главный принцип жизни – «Ни в коем случае не делай сегодня то, что можно спокойно сделать завтра или послезавтра». Поэтому работящие, неприхотливые и нетребовательные к зарплате жители, как правило, небольших городов и многочисленных селений Правобережной Украины в Португалии пришлись очень к месту, и им относительно легко давали визу с правом работы. Когда мы появились на Мадейре в первый раз, под Новый, 2009, год, признаки вызванного мировым кризисом упадка уже начинали зацветать пышным цветом, и наши бывшие сограждане, успевшие получить вид на жительство в маленькой европейской страны, стали потихоньку расползаться по другим регионам Европы. Но до этих невесёлых событий их было, на самом деле, очень много, я встречал в прессе даже кажущуюся невероятной цифру 400 000, и это на десятимиллионную Португалию! Правда уже в 2012 официально осталось только 45 тысяч украинцев (ну, наверное, ещё столько же нелегально), думаю, сейчас, через шесть лет их не на много меньше, те, кто удержался после восьмого года, уже привык к южному климату и пустил корни в тёплой стране с неторопливым укладом жизни. Когда нет работы греются на солнышке, удят рыбу или потягивают вино да пиво в многочисленных дешёвых барах.
Но заработки в перманентно кризисной экономике уже тоже не те, в двенадцатом году мне рассказывал дорожный мастер, приехавший из украинской провинции, что до конца 2008-го получал с учётом очень шикарно оплачиваемых сверхурочных две тысячи евро, а четыре года спустя — всего 800 (только ставка, дополнительно работать в вечерние часы уже никто не предлагал). Присутствовавший при разговоре приятель, строитель из Питера, только ухмыльнулся, когда услышал о восьмисотевровой зарплате квалифицированного специалиста-дорожника: «Я бы больше дал!»
Тем не менее, до определённого времени в практически каждый приезд встречали и старых знакомых, и новые лица, которые не попадались нам раньше. То заговорит на пустой детской площадке, где, кроме наших, вечно орущих благим матом, отпрысков, почти никого нет, молодая женщина-львовянка, то в баре у брызжущей энергией разворотливой Светы из Бобруйска (у неё муж-португалец на вторых ролях пристроен в заведении) зацепится языком уроженец Тернопольской губернии Витя. Там для нас и для них нет войны в Донбассе, нет «Крым наш», нет страны-агрессора. Там есть лишь возможность отвести душу в разговоре с бывшим соотечественником, не жаловаться на жизнь, нет, их, в общем-то небольших, зарплат вполне хватает, чтобы жить экономно, но не считать каждую копейку, и вечерами стоять у стойки Светиного бара. Им, в этом круглогодичном тепле с аккуратными улочками и недорогим вином, страшно не хватает возможности поговорить с человеком «оттуда», с тем, кто их понимает без лишних слов, с тем, с кем осталась общая ностальгия, с кем можно без всякого повода пропустить стаканчик-другой. Они тянутся к нам, несмотря на то, что мы для многих их соотечественников «оккупанты». Как там стихотворИла (или сотворила) какая-то украинская девушка на волне майданной эйфории четырнадцатого года: «Мы не такие, мы другие!» Да ничего подобного! Именно такие! И к таким же они, мадейранские украинцы, и тянутся. А с кем ещё поговорить-то? Ну не со Светой же, она в своём баре крутится как белка в колесе до двух часов ночи, а в семь утра открывает его снова (и лишь два-три раза в неделю её сменяет родственница мужа – в эти дни наша знакомая занимается дачным хозяйством с огородом и тридцатью кроликами, которых в час «икс» пускает на заклание, то есть на винную закуску с чесноком).
Уже упоминавшийся здесь приятель-строитель как-то зацепился за язык с украинцем Сашей из Винницы, зацепился так, что забыл о купании и пляже, о жене и о ребёнке. Дело продолжилось за рюмкой фирменного борща у гостеприимного Саши, и вырвал я знакомца своего из цепких рук коренастого и животастого гастарбайтера аж часов в одиннадцать вечера совсем в другом месте, в очередном баре, компания уже была приятно разбавлена женским полом в лице знакомой португальской официантки из прибрежного ресторана. Приятеля моего после тёплой беседы с водкостойким Сашей штормило не на шутку, неширокие тротуары небольшого мадейранского городка после бурных возлияний за украино-российскую дружбы ему оказались тесны. Пришлось, придерживая мотающегося во все стороны земляка, сойти на проезжую часть, дабы не подвергать смертельной опасности хлипкие жилища спавших крепким сном местных аборигенов. Ведь тело моего приятеля двигалось по ночному городу, норовя смести всё на своём пути и распевало залихватскую песню братского народа: «Розпрягайтэ, хлопцы, коны!» За сим непотребным в поздний час действом были пойманы нарядом полиции, но не потерявший дара португальской речи Саша сумел ловко отбояриться, попутно мне похваставшись: «Понимаешь, полиция нас (в смысле украинцев) здесь уважает!» Мол, мы тут реальные пацаны.
Может, конечно, будь на Мадейре побольше туристов с Незалежной, нам бы доставалось меньше внимания их соплеменников. Вот одна компания из трёх-четырёх человек к нам никогда не подходит, она, видимо, самодостаточна или не очень привечает «клятых москалей». Но как-то не особо едут в эти края греться с Украины, а посему всё внимание скучающих среди разгула вечного лета немалого числа бывших граждан УССР достаётся нам. И ничто, даже текущие изо рта слюнки при виде свежекупленного пузыря светлой сорокоградусной жидкости, не может остановить их желание побазарить с россиянами. Да, отоварившись в девять утра заветной бутылкой ностальгической водки, местный украинец не может отказать себе в удовольствии потрещать с заезжими «земляками». Было такое. Однажды я засёк в очереди на кассу не типично высокого для низкорослых португальцев, светловолосого (тоже не характерно в тамошних краях) худощавого мужика лет сорока с единственной покупкой в руке (не буду повторяться с какой именно). Шепчу жене на ухо: «Смотри, явно наш человек!» А дети у нас, повторюсь, шумят обычно так, что славянское происхождение родителей скрыть невозможно даже от глухонемых инвалидов. Такой вот у них горячий, северный темперамент (гомон приближающихся в подъезде к своим пенатам родных чад до сих пор прекрасно слышу за двумя дверями прихожей). Так вот «наш человек», расплатившись в магазине, нагнал нас и, естественно, не преминул поинтересоваться откуда мы, такие шумные, взялись. Услышав ответ, сообщил, что он с Западной Украины и живёт здесь, на Мадейре, уже некоторое время. Жалко, в последующие посещения благодатного острова мы его не встречали. Всё-таки могли услышать ещё одну человеческую историю. Однако, видать, уехал он из страны перманентного кризиса.
Правда не могу сказать, что не встречали там свидомых украинских патриотов. Было такое. Но единственная встреча произошла на полупустом осеннем пляже, где приехавший в гости к родственнику-работяге молодой человек просто гениально пальцами правой ноги нарисовал на песке национальный герб — трезубец размером метров в двадцать. Все пропорции были чётко соблюдены, у парня имелся завидный талант, но патриотизм в нескольких тысячах километрах от ярко освещённого как раз в тот момент (сентябрь 2014-го) ударами «Градов» фронта представляется всё-таки довольны шкурным и эгоистичным. Рисовать талантливые картинки на песке легко, коли Бог дар такой дал, а под пули за них приходится идти другим.
Но наш знакомый строитель Витя из Тернопольской области про агрессора ура-патриотичные песни не поёт, он вообще не поёт, не очень он весёлый человек, да и не с чего ему весёлым быть. Жена ушла, нашла себе местного, мадейранца, позажиточней, чем неудачник, он же в одном лице каменщик, маляр, электрик и сантехник Витя. Есть только друг и товарищ по работе, португалец, вечно занятая хозяйка бара Света, с которой он может перекинуться парой фраз на знакомом с детства языке межнационального общения, да такие туристы, как мы, наше преимущество лишь одно – времени много свободного и поэтому готовы трепаться в сласть за стаканом дешёвого вина из Светиной коллекции. Коллега Витин всё время сдерживает его, мол, завтра на работу, но Витя, чувствуя себя в родной среде, остановиться не может, и платит Свете стакан за стаканом. Та уже и сама не рада, отговаривает разгулявшегося посетителя, но он настаивает, а слово клиента – закон, значит владелица заведения (она же по совместительству официантка, уборщица и мойщица посуды) сдаётся и наливает ему очередную дозу. Потом Вите помогает дойти до дома добрый товарищ. И всё время знакомый наш из-под Тернополя пытается угостить нас вином, говорит с нами о чём угодно, но только не о том, что вещает хамелеонообразный телевизор российским телезрителям и его соотечественникам на Украине. Всё-таки я был не прав, мадейранско-украинский пипл не хавает пропаганду из телеящика, он просто ностальгирует. На таком расстоянии от двух враждующих родин пересиливает то, что объединяет, а не то, что разделяет.
Но к чему такое длинное отступление от заявленной темы об императрице Сисси? Вы уж извините, говорить про украинцев и Украину коротко невозможно, благо (или во зло?) приобретённое в перипетиях общей истории сознание не позволяет. Ноблесс облизывает, так сказать. А вот к чему. Через дом от Светиного, столь популярного у наших бывших соотечественников, бара и нами также многократно отмеченного горячими возлияниями, стоит часовня Чудес – Capela do Senhor dos Milagres. Это первое место на пустынном тогда острове, где была проведена месса в начале 15-го века. В начале девятнадцатого столетия вызванное сильными дождями наводнение оставило от Божьего заведения одни стены, всё остальное вынесли в океан бурные потоки, в том числе древнее деревянное распятие – почти ровесника часовни. Три дня спустя реликвию прибило к одному американскому судну, плывшему куда-то в Европу. Но ветер изменился (а напомню, речь идёт об эпохе парусного флота), возможно, разыгрался шторм, и капитан принял решение пересидеть эти страсти Господни в Фуншале – мадейранской столице. Так, совершенно чудесным образом, распятие вернулось в часовню, в имени которой с тех пор закрепилось слово чудо.
Эта история не осталась без внимания нашей Сисси, и она, как ревностная католичка (опять-таки не будем давать волю неприличным слухам) очень любила навещать это место. Сие действо требовало от неё немалых усилий: в наше время почти тридцать километров напрямую, через проложенную на евроденьги скоростную магистраль. Автобус, обслуживающий по горному серпантину все приморские городки, идёт в Фуншал больше часа, ну а поездка на конной тяге та и вовсе должна была занять не меньше часов четырёх. То есть Сисси, чтобы преклониться перед святой реликвией должна была потратить практически целый день! Но недаром в австрийские императрицы не брали всех подряд! Чего-чего, а целеустремлённости и упорства у Елизаветы хватало! И вот гоняла она своего усталого кучера, добрую фрейлину (одну ли?) и офигевающего от крутых поворотов над разверзнувшимися пропастями лакея на запятках туда-сюда, туда-сюда. Сисси просила Господа об излечении, потом благодарила его за исцеление, а, может, просто замаливала грехи существовавшие и не очень (богобоязненные люди зачастую чересчур мнительны). Так или иначе, но место сие отмечено её августейшими визитами, правда, до сих пор никто не удосужился табличку повесить. Может, пребывающие в блаженном неведении граждане славного города Машику об этом важном факте в истории их города просто не ведают? Возможно. Зато памятников Сисси в славном городе Фуншале, где достопочтенная императрица квартировала, хватает.
Но мы постараемся напомнить заблудшей машиканской пастве о славной страничке их церковной истории. Ведь мы тоже к ней каким-то боком причастны. Правда, Сисси ездила в наш окраинный уголок, трясясь полдня на каменистых мадейранских дорогах, чтобы помолиться, а мы ходим туда (аж целых пять минут пешком), чтобы пропустить стаканчик-другой с нашими украинскими приятелями. Вот и сидим на добротной (и единственной в городе Машику – наша знакомая Света все пороги обила, чтобы получить разрешение) террасе с постеленным деревянным полом бочком (мы же боком причастны к этой истории!) к часовне Чудес и поднимаем в её сторону бокалы за невинно убиенную итальянским анархистом Сисси.
«О времена, о нравы!»
Автор — Иван Владимирович Карасёв. Родился в 1963, закончил исторический факультет Ленинградского Государственного университета им. Жданова, затем аспирантуру. Кандидат исторических наук. С 1992-го по 2001-ый год жил и работал во Франции. В 2001-м возвратился в Россию, в Санкт-Петербург. К настоящему моменту написаны более 40 рассказов и очерк «Такая разная Франция».
