Мы устали от плохих новостей. А поскольку хороших особо не предвидится, мы решили, что “Смех без причины” – неплохой способ поднять настроение хотя бы на пару минут. Встречайте новую рубрику от наших партнёров, знаменитого журнала “Красная Бурда». Эксклюзивно для Австрии – только на портале Austra-Today.ru
Часть 1
В трактире “У чаши” сидел только один посетитель. Естественно, что это был Йозеф Швейк. Трактирщик Паливец по обыкновению мыл посуду, когда в трактир вошел улыбающийся господин в котелке на американский манер. Он подошел к стойке, несколько раз улыбнулся, заказал кружку пива и, улыбнувшись, представился господином Дейлом Карнеги, после чего попытался завязать с Паливцем серьезный разговор.
Трактирщик Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него было “задница” и “дерьмо”. Но он был весьма начитан и каждому советовал прочесть, что написал Владимир Ленин об интеллигенции.
— Какой замечательный портрет висит у вас на стене! — широко улыбаясь, завязал Карнеги серьезный разговор. — Как бы я хотел иметь такой портрет! Это, наверное, Рембрандт?
— Ну вас в задницу, — вежливо ответил трактирщик, закуривая трубку. — Это государь-император.
— Какой красивый у вас государь-император! Как бы я хотел иметь такого государя-императора! — еще шире улыбнулся господин Карнеги. — Не желаете ли Вы, милейший, завоевать друзей и оказывать на них влияние? Я написал на эту тему целую книгу и только за первые восемь месяцев лично продал у нас в Америке более полумиллиона экземпляров!
— Всем этим друзьям цена дерьмо! — осторожно возразил пан Паливец. — Ну их всех в задницу с их влиянием!
И с этими словами удалился в заднюю комнату.
Но американца ничуть не обескуражила потеря собеседника и уже почти завоеванного друга. Он огляделся, заметил Швейка, сидящего к нему спиной, очаровательно улыбнулся, подсел к нему. Хлебнув пивка, он опять принялся за свое:
— Какая у вас замечательная спина! Как бы я хотел иметь такую спину! Вы, я вижу, хотите узнать (всего за три кроны!) как изменить человека, не нанося ему обиды и не возбуждая в нем негодования? Так слушайте! Правило первое: “Начинайте с похвалы и искреннего признания достоинств человека”. Правило второе: “Обращая внимание людей на их ошибки, делайте это в косвенной форме”. И третье: “Дайте человеку возможность спасти свое лицо…”
Лицо Швейка озарилось улыбкой:
— Пан… э-э-э?…
— Дейл Карнеги, с вашего позволения.
— Пан Карнеги совершенно, совершенно прав. У нас в Рыжеклоунском районе Праги жил один человек по фамилии Корча. Умел этот Корча людям так замечания делать, что они ему еще благодарны оставались. Встречает он, к примеру, пана Ништякны и говорит ему: “Вот вы, я вижу, слегка навеселе, а ведете себя прилично, не то что пан Жлобичек, тот давеча всю пивную облевал, да напоследок пани Тапковой в кружку помочился! А та как раз кушала кнедлик, так она треснула его этим кнедликом и проломила голову”.
Ништякны улыбнулся, из лужи встал, руку Корче пожал — мол, все понятно, Жлобичек он и есть Жлобичек, не то что я.
Или встречает Корча пана Каличека и говорит: “Пан Каличек, вы мне уж неделю четыреста крон должны, но, по всему, отдать хотите, а вот пан Бабник год назад занял тысячу крон, так уж три месяца как умер и, похоже, денег отдавать не собирается…”
— Как увлекательно вы рассказываете! — перебил Швейка американец. — Как бы я хотел так увлекательно рассказывать! А хотите, я научу вас, как стать хорошим собеседником? Легчайший способ стать хорошим собеседником — будьте хорошим слушателем, поощряйте других рассказывать вам о себе!..
— Это мы уже проходили! — засмеялся Швейк. — Был у меня в Верхних Пышминцах один знакомый, пан Эдичка. Сватался он к одной вдове, пани Покойничковой. Пришел к ней, а сам думает: чтобы расположить собеседника, надо сначала дать ему поговорить о себе. “Как здоровье, пани Покойничкова?” — спрашивает. Ну, та начала рассказывать. Час говорила, два, три. К пятому часу передумал Эдичка жениться. К шестому уйти захотел, да так успел вдову к себе расположить, что та его руками держит, не отпускает. Наконец, улучил паузу, крикнул: “Как ты еще не сдохла с таким здоровьем?!”, вырвался и убежал.
Да-а, слабым человеком оказался этот Эдичка. А вот, как рассказывал мне Мирослав Кукишек, который жил на Заводчанах, он знавал одного серба, пана Пердича из Бздышкова, так вот тот никогда не перебивал собеседника, внимательно выслушивал, потому что сам-то он и пары слов не мог связать после третьей кружки пива. Поэтому люди уважали его и подливали пивка, чтобы только он дослушал их до конца. Тонко знал этот Пердич человеческую психологию, и от него ни одного слова никто не слышал. До он, к тому же, еще и немой. Так и домолчал до восьмидесяти лет, потом умер, а к нему на кладбище до сих пор ходят любители поболтать. Кстати, если желаете, я могу вам показать, где его могила, — закончил Швейк с добродушной улыбкой.
— Ах, какая у вас замечательная профессия! — всплеснул пивом господин Карнеги. — Как бы я хотел иметь такую профессию! Однако, чтобы достичь успеха на вашем поприще, вам просто необходимо знать следующее правило: “Чтобы заинтересовать собеседника, ведите разговор в круге его интересов…”
— Верно, — кивнул Швейк, — только в этом деле нужна большая осторожность. Был у меня в Камышловицах приятель, пан Яичек. Вот однажды зашли мы с ним в трактир “У Красного Знамени” пропустить по паре кружечек пива. И надо ж так было случиться, что в этот самый день убили товарища Кирова. Сидим мы, пьем пиво, никого не трогаем, как вдруг подсаживается к нам агент ГПУ Стукачек, заказывает большую кружку “Балтики” и заводит такой разговор:
— Слышали, господа, в Ленинграде убили товарища Кирова?..
— Какого Кирова? — спрашивает мой приятель Яичек. — Я знаю двух Кировых. Один служит певцом в “Болгарии”, у него еще такое смешное имя — Бисер, а еще есть другой Киров, тот, что собирает на Дворцовой площади собачье дерьмо. Обоих ни чуточки не жалко.
Агент Стукачек очень обрадовался и тут же пригласил моего приятеля выйти на пару слов в коридор. А из коридора Яичек вернулся только через десять лет, когда я уже хотел расплатиться и уходить.
Больше этот Яичек никогда и ни с одним собеседником не вел разговоров в круге его интересов.
Ах, какой у вас замечательный приятель! — воскликнул Карнеги. — Как бы я хотел иметь такого приятеля! С ним можно было бы беседовать, улыбаться ему, оказывать на него влияние… Кстати, вот вам еще одно мое правило: “Чтобы склонить оппонента к своей точке зрения, никогда не говорите человеку, что он не прав”.
— Вот тут вы попали в самую точку! Никогда не следует говорить человеку, что он не прав! У нас в Девяносто Первом полку был пехотинец Дядичек. Родом он был из-под Тишка, и уж такой упрямый, что не приведи Господь. Раз этот Дядичек еще с одним пехотинцем, кажется фамилия того была Тётичек, проспали на полковое построение.
И вот, стоит навытяжку весь полк, ходит полковник Указка, красный, как фонарь над заведением мадам Ивковой, и… как бы это сказать… упрекает весь полк за то, что все тут, а вот Дядичека с Тётичеком нету!
Спустя какое-то время фельдфебели приволокли их обоих и поставили перед полковником. Тот, недолго думая, хрясь обоим по их сонным мордам! И еще раз — хрясь! Тётичек ничего, только покачнулся, стоит, глаз не открывает. А Дядичек и говорит:
— Ich melde gehorsam, Sie haben nicht recht, Herr Oberst! 1
Ох, не следовало ему вылезать со своей правотой! Полковник рассвирепел и всерьез принялся дубасить беднягу Дядичека. И руками, и ногами, и портупеей его хлестал, и даже фуражкой два раза ударил. Потом взяли бедолагу под стражу и, кажется, расстреляли.
А Тётичека всего-то навсего отправили на гауптвахту, а там была дыра в заборе, и каждый вечер наведывалась к арестованным одна девица, кажется, фамилия у нее была Случкова, но это уже другая история…
1 Осмелюсь доложить, Вы не правы, господин полковник! (искаж. нем.)
